|
И еще одно...
Он неспешно, двигаясь будто в полусне, распахнул створки окна, впустив в комнату свежий весенний ветерок, и сел на подоконник, прислонился к стене, закинув на подоконник ноги, обхватив руками колени и уткнувшись в них лицом. Так паренек просидел около десяти минут, погрузившись в забвенье. Если бы кто-нибудь мог видеть его лицо, его глаза... То узрел бы там лишь острую, режущую боль, застилающую все остальные эмоции... А в мыслях его была зияющая пустота. Он уже устал думать. Устал страдать. Устал мучиться в ожидании, тонуть в нелепых мечтах. Что ж, всему есть свой предел. Если раньше он колебался, терзался в нерешительности и сомненьях, то сейчас все было чисто и ясно. Рухнула стена иллюзий, завеса грез, пелена глупых надежд.
Перед глазами сначала неясно и расплывчато, но потом уже более четко, начал вырисовываться тот до боли знакомый образ, от вида которого раньше так сладко ныла душа. Раньше..? Если раньше, то почему тогда у него сейчас сердце, предательски екнув, пропустило один удар..? Парень поднял голову и устремил безразличный взгляд в закатное небо и с все той же дикой болью в глазах горько улыбнулся пустоте. Да... После ее решительного отказа, который она даже не попыталась смягчить, чтобы не приносить ему лишних страданий, он все равно продолжал любить ее... Любить так же безумно, самоотверженно... Отдавать этому чувству все, что у него есть, любить всей душой, дышать этой любовью... Пусть безответной... Пусть... Но такой пьянящей, сладкой и необъятной... Почему..? Ответа на этот вопрос он не знал...
Нет сомненья - любовь окрыляет... Это ни с чем не сравнимое ощущение - чувствовать, как у тебя за спиной расправляются огромные белоснежные крылья, как тебя подхватывает сильный упругий порыв, зовет все выше и выше... Но чем выше ты взлетаешь, тем больнее будет падать на землю... И он забыл об этом. А после ее слов ему пришлось об этом вспомнить...
На его бледном лице так и не появилось ни одной слезинки. Просто не осталось сил на них. В его душе алел глубокий и кровоточащий рубец. Он чувствовал себя жалким червем, нещадно прижатым, притоптанным к земле. У него отобрали его заветные белоснежные крылья. Откромсали у самых лопаток, оставив лишь жалкие обрубки - безжалостное напоминание о так и не обретенном счастье...
Падший, падший... - эхом проносилось в голове. Он болезненно поморщился. Нет сил больше страдать и мучиться... Он знал, что никогда ее не забудет. Она навсегда останется кровоточащей раной в его сердце. И этот рубец не затянется никогда... Такие раны остаются в душе навсегда. Тоска будет гложить его всю оставшуюся жизнь, безраздельная любовь - сводить с ума...
Он повернулся к открытому окну. Взлететь. Взлететь последний раз. На этот раз окрыленный не безумной любовью, которая никогда не исчезнет из его сердца, но нераздельной свободой. Взлететь, оторвавшись от толстой, крепкой, душащей цепи этого несправедливого мира. Взлететь... Забыть ее милое сердцу лицо, ее греющий душу голос, ее задумчивые глаза... Ее жестокие слова... Взлететь. И он встал, выпрямившись в полный рост, и оттолкнулся от подоконника, от жизни, от этого бренного мира... Он снова почувствовал, как за них распахиваются легкие, сильные крылья, как он поднимается все выше и выше, растворяясь в бескрайнем небе, в лучах закатного солнца...
***
Она сидела у окна, задумчиво созерцая садящееся солнце... Но сейчас она не видела этого прекрасного зрелища. Глаза смотрели в пустоту. Мысли ее струились далеко отсюда... Перед глазами завис образ... Единственный образ, волновавший ее сейчас. Вечно взъерошенные темные волосы... Сверкающие глаза, в которых всегда горит какой-то тусклый огонек... Надежда, наверное... Он постоянно пребывает лишь внутри себя, это можно заметить по его отстраненному взгляду. Порой даже можно было назвать его забавным... Он был интересным человеком, не похожим на остальных... Она видела, что он мыслит и думает точно так же, как и она сама... И поняла она это только сейчас...
А то, как он сегодня подошел к ней, смущенный и нерешительный, и признался в любви... Это было для нее полной неожиданностью. Сначала она просто опешила. А потом решительно ему отказала. Ей казалось, так будет лучше. Сказать все сразу прямо. Чтобы не тешить его пустыми надеждами на то, что возможно когда-то у них будет. Ведь тогда она еще совсем не верила в это. Как же она была глупа...
Дыханье ее сейчас перехватывало от отчаянья. Почему, почему она была так слепа еще сегодня утром... Ну, ничего, наверное, можно еще все исправить...
Она выскочила из дома, наспех заперев дверь и бегом понеслась к нему домой. В душе ее разгоралось новое, ни с чем не сравнимое чувство... Ей казалось, будто бы за ее спиною, прямо из лопаток, растут огромные белоснежные крылья, ее подхватывает упругий сильный порыв... Она вновь вспоминала его смущенную, такую милую улыбку... Незабвенное сияние глаз, опущенную голову... И душа ее переполнялась чистым, искренним, трепетным, щемящим чувством. Любовью.
Она уже представляла себе, как она звонит к нему в дверь, как он открывает ей дверь, как появляется изумление в его бездонных глазах, как она говорит ему, что по-настоящему любит его, что, к сожалению, не могла понять этого раньше...
Сама не заметив, как очутилась у его дома, она уже подошла к подъездной двери, как смутное и неясное предчувствие охватило всю ее, заставив судорожно оглядеться. Вечерние сумерки уже давили на глаза, и тем не менее, она углядела темную, изломанную фигуру, осиротевше скорчившуюся на земле. Медленно, не веря своим глазам, она приблизилась к лежащему силуэту и, для верности прищурившись, взглянула еще раз. И узнала...
В груди ее вмиг появилась зияющая пустота, ноги ее подкосились, она упала рядом с ним. Крупные слезинки бессильно заструились по ее щекам, орашая траву, падая на его похолодевшее тело... Опоздала... Он умер из-за нее... Из-за ее неосторожных, глупых слов... Эта мысль делала ее существование еще более невыносимым... Его уже нет... Она в этом виновата...
Из-за одной лишь фразы, всего нескольких словечек, она лишилась всего... Будущего, надежды, любви... Крыльев... Теперь она чувствовала за спиной лишь кровоточащие нелепые обрубки, жестокий памятник бессердечия судьбы...
_________________
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и сидит восемь часов, непостижимый, как говно.
|
Вход
FAQ
Поиск
