Порталы в разные миры

Здание с узким фасадом, но продолговатое по длине, недавно заново выштукатуренное. Четыре этажа. Внутри все чисто и прибрано, отделано с роскошью, не сразу бросающейся в глаза, не рябящей позолотой и прочей подобной мишурой; темные деревянные панели, сделанная по индивидуальному заказу мебель, обшитая красивой добротной тканью, мягкие ковры и облаченный в мрамор камин, с изящной решеткой… В обстановке иногда незаметно переплетаются отголоски разных эпох: где-то готическая витиеватость, где-то викторианские узоры, где-то римские орнаменты.
Первые три этажа жилые и почти все помещения в них используются, не считая одной-двух комнат, которые, впрочем, в случае нашествия большого количества гостей можно и отпереть. Четвертый же этаж обычно заперт, и похож на склад для всякого хлама или временно не нужных вещей.
Покои самого Беннета располагаются на третьем, это просторная утопающая в полумраке комната (как, впрочем, и большая часть всего дома), окнами выходящая на двор, засаженный цветами. На стенах парочка картин с пейзажами и щетинящаяся перьями венецианская маска, присланная ему когда-то из Италии кем-то из друзей, обычно пыльная, и лишь изредка отряхиваемая сжалившейся горничной.
Внушительно выглядит библиотека, занимающая две комнаты, все книги в которой расставлены в алфавитном порядке. Многие книги здесь в нескольких вариантах на разных языках, в том числе и тех, которые сам Алан не знает. Сразу за библиотекой приютилась и комната, где хранятся прочие коллекции хозяина.
Дом выглядит обжитым и ухоженным, в него словно вобралась частичка владельца, который привязан к этому зданию и старается устроиться в нем максимально удобно.

Замок огласил приход визитера глухим, заговорщицким щелчком. Дверь неспешно распахнулась, будто открывавший ее человек был не в меру осторожен или же попросту окоченел с мороза. Несколько немудреных действий, и снег, облюбовавший подошвы, остается на ступенях пред порогом. Вошедший галантно, будто под мышкой газету утреннюю, приносит с собой белесое облако декабрьского воздуха. Запирает дверь за собой.
Нагая ладонь, без всякой подобающей зимней одежи - перчатки кожаной, к примеру, церемониальным жестом скидывает с головы серый капюшон. Сразу же, с видимым удовольствием, выуживает из кармана жилета, скрытого под плащом, очки и водружает их на нос с манерной горбинкой. Щеки чуть розоваты от зимних щипков. Далее серый плащ следует на вешалку. По виду эта заношенная тряпка больше соответствует какому-то полубедному торговцу, из кожи вон прыгающего, лишь бы певучим финансам на глотку наступить. Однако человека, под ним скрывавшегося, причислить к таковым мелкосошечникам было решительно невозможно.
Серые глаза с отчаянно заплутавшей в них синевой окинули прихожую скорым и фамильярным взором, обследовали прихожую на предмет инородного присутствия, приметили лишь одно одеяние окромя своего на вешалке, на сим и удовлетворились. Досмотр не выглядел лихорадочным или нарочито-тщательным, более походил на обыденное действо, исполненное с не большей принудительностью, нежели зевота или чих. И кажется, что все, что бы ни было представленным этим человеком, все будет иметь очаровательно-естественный вид.
Господин поступью нетерпения проходит немного внутрь, в поисках оглядываясь по сторонам. В руке у него небольших размеров чемодан, и его мужчина, уже зрелый на вид, оставлять у порога не желает.
На лице господина написано некое воодушевление, губы ласкает сдержанная улыбка ожидания, которой не терпится растянуть губы пошире. Ну а еще можно в чертах его вычитать отголосок гримасы мальчишки, считающего минуты до произнесения нечто такого, что по его мнению непременно сразит всех наповал.
Наконец он вымолвил на чуть возвышенных тонах, дабы звук не растворился в первой же комнате дома:
- Отчего же меня никто не встречает?
В приятном на слух, едва ли не музыкальном голосе будто бы присутствовали нотки огорчения. А в глазах, в насмешку, плясали черти.

_________________
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и сидит восемь часов, непостижимый, как говно.

Темная двустворчатая дверь напротив приоткрылась, тяжело, медлительно, но не издав скрипа, который можно было бы от нее ожидать. Сперва из-за нее вырвалась рыжеватая полоска света, затем показались блеклые, размазанные тенями очертания руки, держащей серебряный подсвечник, а потом и сам хозяин дома. В другой руке виднелась толстая новенькая книга.
Хоть лицо Алана и было слегка заспанным, больше ничем его облик не показывал, что он только что был вырван из легкой дремы. Пусть и жилет на рубашке расстегнут, пусть и нет на нем галстука, но все выглажено, чисто, ни одной лишней складочки, а волосы, ставшие медного оттенка в лживом свете тусклого огонька, причесаны, и ни одна прядка не выглядит растрепанной.
Алан поднял свечку повыше, позволив ее свету слиться с отблесками уличных фонарей, пробравшимися в комнату через окна, и еще одной свечи, заботливо оставленной у входа.
- Еще немного бы, друг мой, и тебя точно никто бы не встретил, - негромко произнес он, подавив нарочно изображенный зевок.
На губах его тоже проявилась приветственная, ласковая улыбка, хотя на мгновение, когда Беннет только вышел в прихожую, по лицу его явственно проскользнуло облегчение, настолько заметное, что его смогла выразить и его не слишком податливая мимика.

- Никогда не поверю, что ты способен заснуть за книгой, - неодобрительно покачал головой "друг его" в ответ на кокетливую ложь. - А случай стоил того, чтобы опоздать.
"Даже в этот дом," - педантично добавил он про себя, ибо не любил недоговаривать. Но по большей части все "договорки" сообщались именно в мыслях, ибо они мало кому в действительности были нужны, кроме как самому Вальтрауду. Раймар вообще был похож на закрытую кастрюлю с супом, о живости которой можно было судить разве что по валяющему от крышки пару. Поднимешь крышку - узнаешь о содержимом. Не поднимешь - не узнаешь. Все гениальное просто.
Ручная кладь встретилась с полом, и Раймар, не наученный желания в себе давить, подошел себе к Алану да заклеймил его поцелуем в шею, и не без жадности. Как-никак больше суток не виделись, к тому же после убийства у Раймара случался эмоциональный подъем. Руки зажили было какой-то своей охотно-потребительской жизнью, но мысль о том, что Алану, возможно, не слишком удобно корчить из себя Статую Свободы, с книгой и факелом, его немного тронула, а посему Раймар решил оставить притязания.
Чемодан удостоился вниманием еще раз и был придвинут к стенке. Раймар кивнул головой господину Беннету, взывая его путь держать в комнату, откуда только что возник добрый молодец (да, мать, айда творить былинушки русские).
Облюбовав в гостиной первый подвернувшийся под заднее место диван, Раймар комфортно устроился на нем, впрочем, избегая излишне эпичной позы.
- Добрые новости, - тут же сообщил ночной гость, провожая Беннета взглядом и дожидаясь, пока усядется он. Зная манеры Раймара, можно было предположить, что разговор предстоит обстоятельный и даже долгий. Иначе он или не стал бы проходить в побочную комнату, или строевым шагом отправился бы в спальную.
Вид у него был самый что ни на есть кошачий, даже бакенбарды как-то по-лукавому растрепались. Спокойный взгляд с хитринкой и улыбка тонких губ а ля "Теперь пытайте."

_________________
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и сидит восемь часов, непостижимый, как говно.

- Иначе начало не было бы таким неплохим, - ворчливо ответил на его слова Алан.
Сбившееся дыхание медленно и неохотно возвращалось в привычный ритм. Пристроив уже наполовину прогоревшую свечу на столике, он тоже уселся на диван, поближе к Раймару, хотя вроде бы и не совсем прижался, чтобы сохранить хоть какое-то подобие официальности и довести до конца беседу, которая виделась ему серьезной. Если бы не это... - мечтательно подумал было он, и тут же, про себя насмешливо вздохнув, снова неохотно вернул мысли в деловое русло.
Книга уже настолько прижилась в его руках, что Беннет почти и не замечал ее на своих коленях, да и тяга к порядку не позволяла оставить ее где-то не на месте. К слову, это был Толстой, заложенный где-то на сто сороковой странице.
- Что ж, я жду твоего рассказа, - увлеченно добавил Алан.
Пальцы его наткнулись на прохладный портсигар рядом на диване, точнее, сначала на герб на его крышке, единственное чем выделялась эта металлическая коробочка, кроме маленького рубина на защелке. Алан достал зажигалку и две сигареты, изящно захлопнув снова крышку, и заботливо протянул одну сигаретку Раймару.

НРПГ: допустим, сегодняшняя дата 9 декабря =/

Ответ Алана вызвал у него невольную улыбку, так и оставшуюся покачиваться на губах как на волнах. Роскошный портсигар, как и другие издержки капитализма, принимались им с пренебрежением, но Алану он спускал и такую манерность. Беннету вся эта пышность была очень к лицу, что порой и Раймара ввергало в изумление.
Приняв сигарету из беннетских рук и сдобрив признательность в глазах кивком, Раймар некоторое время провел в молчаливом довольстве, опершись взглядом о млеющий воск свечки. Прагматики тоже умеют ценить мгновения. Он, со слов некоторых - человек в возрасте, дорожил ими в особенности. Иногда даже завидовал Алану, у которого десять с лишком лет было в резерве. Ему по-прежнему было лестно видеть, что его ждут при костюме, несмотря на густую ночь, что он еще не притерся, что его все так же считают достойным заботы.
"Ну, стареешь, брат. Рано еще слюной истекать," - с укоризной поразмыслил он, и улыбка наконец разошлась по швам, приоткрыв зубы.
- "Солнце ярче на закате в отражении пруда. Под мостом дрожат крольчата, ждут пока придет волчара и избавит их от страха под мелодию Берда", - продекламировал он смешливым голосом, кося на своего собеседника синим глазом. - На языке смердов несчастных означает: жду вас на закате 9 декабря в Гайд-парке, - в изгибе бровей Вальтрауда явственно и нестыдливо обосновалось самодовольство. Рассказывал он живо, без привычной глумливой томности. Как-никак собеседник не Джон Смит какой-нибудь вшивый. - Не думаю, что полицаям уже в голову пришло, что стих не Мясником писан. Копнуть глубже не догадались. А зазря - ответ в дерне и крылся, - он развернулся к Алану, устроив согнутое колено на диване и в импозантной позе скрестив руки на груди. Ему так думалось, понимаете ли, лучше. Сигарета уже в уголке губ обжилась, забавно преображая блудную улыбку. - Живность в толковании не нуждается. Но волчара - это как-то оскорбительно, - он выказал мимолетную обиженную гримаску. - Пруды, мосты - примерный ландшафт, от этих явных строк отталкиваемся. Пруды с мостами у нас, в Лондоне, вестимо, в парках обретаются. Парк тоже определился просто, стоило только в макулатуре поворошиться. В Гайд-парке лет этак пять назад был бюст оного Берда. Как раз у одной беседки, там и пруд рядом, и мост есть. Сейчас, он, видимо, в немилость впал, бюст куда-то на окраины сослали. В этом каверза и была. Но это только на руку: еще обезопасит от жандармов. Далее, дата рандеву. Сегодня у этого музыкантишки день рождения, чем не день встречи? В любом случае, по дате больше зацепиться не за что. Закат - указание на время суток.
Раймар чуть сощурился, припоминая, все ли он сказал. Весомо кивнул и наклонился ближе к Алану, подставляя зажатую в зубах сигарету, дабы тот изъярил ее огоньком.

_________________
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и сидит восемь часов, непостижимый, как говно.

Алан выслушал его молча и внимательно, как, впрочем, и всегда; под конец рассказа он успел незаметно щелкнуть зажигалкой, краем сознания припомнив о намерении покурить.
На губах его тоже отразилась улыбка, появившаяся как-то тоже незаметно и мягко. Окромя задумчивости в ней затаились легкое, слегка прикрытое восхищение и довольство.
- Все, конечно, звучит очень хорошо, - произнес Беннет, прежде чем склонился к другу чтобы исполнить его просьбу относительно сигареты (рукой при этом слегка коснувшись раймаровской щеки, мол, чтобы наклонить его голову чуть ближе). Потом помедлил немного, сбивая свои мысли в фразу, и уверенно и быстро продолжил: - Но ты не будешь спорить, что это происшествие привносит вместе с тем и порядочно проблем в нашу жизнь. Не подумай, что я не рад, это известие воистину восхитительно и я приятно удивлен такой скоротечностью событий, но... - голос его, до этого бодрый и полный энтузиазма, обрел явные нотки сомнений. - Это вполне может быть уловка полиции. Вроде: "решаем словить этого чертового Мясника вот такой-то надписью. Не слишком поэтично, но мы на то и полиция, среди нас нет поэтов. Дожидаемся, пока не обнаружится где-то свежий труп не очень известной и одинокой личности, чтобы не было проблем с семьей трупа, пишем задуманную надпись, ждем в зашифрованном месте в нужное время, ловим, отправляем в суд, затем в тюрьму и торжественным шагом идем получать премию". Хотя для нашей полиции это просто невероятные ухищрения, так что этот вариант звучит фантастично и маловероятно. Что, впрочем, все равно не мешает им понять все то, что понял ты, - последнее было сказано с насмешливым скептицизмом в интонации, явно характеризуя мнение Беннета об умственных способностях доблестных борцов с преступностью. - Да даже если отбросить сам факт существования полиции, наш неизвестный друг тоже...
Алан неожиданно прервался и замолчал, смущенно отведя взгляд чуть в сторону от лица Раймара. Табачный дым вместе с его еле слышным вздохом взвился к потолку тонкой ленточкой.
- К чему я вообще все это говорю, - с чуть виноватой улыбкой проговорил он. - Будто ты уже об этом всем не подумал. Видно, эта весть захватила меня больше чем я думаю.

НРПГ: ой Б, надоела уже эта болтология.

- Брось, Алан, что же, Мяснику теперь дома прятаться, хвост поджав? - небрежно откликнулся Вальтрауд, стоило его собеседнику смутиться. Все время до этого он с сосредоточенным наслаждением раскуривал сигарету и, казалось, был больше занят табачным изделием, чем слушанием Беннета. Хотя порой он бросал на него разукрашенные мимолетными эмоциями взгляды, что отбирало право усомниться в нем. В общем целом, Алан сейчас его снова приятно поразил, не столь высказанными идеями, сколь способностью быстро вникать и разбираться в ситуации. - Не думаю, что полиция пошла бы на такой адский труд только ради того, чтобы поймать человека, который и Мясником может не оказаться. Мясника мало поймать - нужно еще и доказать, что он Мясник, а при такой тактике доказательств нашей вины у них явно не прибавится. В нашей светлой стране без доказательств нынче плетеный галстук не повязывают. Тем более, алиби у нас хорошее. Даже жаль, если под суд не попадем: так бы помаялись с нами немного, признали невиновными, сняли бы всякое подозрение и забыли. А мы дальше куролесия верши. - Он глубоко затянулся и продолжил: - Другое дело, если то убийство таки совершила будущая треть Мясника, а на встрече полиция в кустах прятаться будет; несмотря на твой сарказм, у них там и умные люди имеются. Хотя я все же надеюсь, что полицаям еще в голову не пришла мысль о том, что Мясник может писать послания самому себе. В любом случае, придется каким-то образом, встретившись, уйти с места рандеву, не привлекая к себе внимания посторонних и ничем себя не выдавая. В том числе и потенциальной трети, между тем выведав о нем самом все возможное. Вот это уже задачка посложнее. - После очередной затяжки Раймар выпустил дым в сторону, одновременно бороздя лицо Алана изучающим взором, и чуть ухмыльнулся. Голос его отчего-то приобрел фальшивую мягкость ожесточения. - Спасибо, что объяснил - зло может скрываться где угодно. Но ты извини, я люблю основываться на фактах. А факты еще нужно добывать. Мы рисковали много раз и сейчас не струхнем. Так что давай лучше о планах конспирации; она нам пригодится при любом раскладе.

НРПГ: А куда от нее денешься...

"Факты, факты, факты, - подумалось ему. - Вот у нас и есть шанс их пособирать. Многое бы я отдал, лишь бы таинственный соратник мог хоть как-то нам помочь информацией. Только как бы кому еще не выпал шанс собрать фактов про нас."
Его немного задели слова Раймара "и сейчас не струхнем". Не то чтобы Беннет был совершенно бесстрашный парень и все, от чего обычные люди отскакивали с воплями ужаса, а женщины падали в обморок, вызывало у него лишь равнодушную презрительную усмешку и взгляд, способный заморозить Темзу... Ему доводилось бояться или хотя бы испытывать боязливое волнение, не за себя, так вот к примеру за рядом сидящего Вальтрауда. Но сейчас Алан был просто уверен, что высказанное им было признаком обычных опасений, а не страха.
Сонливость, пользуясь мгновением размышлений, вновь незаметно подкралась к нему, и Беннет невольно чуть не зевнул. Мгновение борьбы с собой показалось поистине ужасающим, и если бы не помощь вежливости и уважения, битву с зевком он все-таки бы проиграл.
- Я бы более волновался о том, как, по твоим же словам, выведать у него максимум, про себя дав узнать минимум, - тихо произнес он, более для самого себя, чем для собеседника. Потом продолжил, уже снова голосом уверенным и в меру громким: - Как я понимаю, времени у нас не много. Пусть и целый день, на первый взгляд... но хорошенько ничего не подготовить.
"Такое ощущение у меня, что в случае непредвиденных случаев действовать придется во многом на удачу."
Он снова затянулся сигаретой, теребя краешек обложки Толстого, ненароком ставшего свидетелем столь зловещих замыслов.
- Что вообще можно успеть за почти десяток часов? - задумчиво пробормотал Алан.

НРПГ: куда-куда, смотри, как это делается

Вальтрауд, уже докуривший сигарету, вертел ущербного вида бычок в пальцах, одаривая его удивительной дозой вящего любопытства. Со все еще тлеющего кончика сигареты посыпался пепел, и Раймар, проследивший за ним взглядом, обнаружил, что это была уже не первая вереница серой пыли, разукрасившая его бардовый жилет, даже несмотря на то, что он то и дело добропорядочно постукивал сигаретой по краешку стоявшей рядом пепельницы. Даже удивившись такому упущению, он принялся легкими взмахами стряхивать сизость с себя, опасаясь втереть пепел в жилет. Освещение было скорее интимным, нежели практичным, так что Вальтрауду так и не удалось распознать, счистил ли он зловредный сор полностью или нет, что его несколько раздосадовало.
Алан к тому времени уже задал свой полуриторический вопрос, и Раймар, наконец поднявший на него немного озадаченный взгляд, помедлил, прокручивая про себя его слова.
- Поспать, например. Да, пожалуй, именно этого я сейчас больше всего и хочу, - без раздумий ответил он. - Мозг во сне все обдумает и разложит по полкам, а к моменту пробуждения сам выдаст ответы. Думаю, пяти часов будет достаточно. Загляну к одиннадцати, - он неторопливо, но решительно поднялся с дивана, все еще делая несколько попыток разглядеть пятна на своем жилете. Потом оглянулся на Беннета, кивнув головой в сторону двери, и направился к выходу.

_________________
Ваш Корреспондент трескает себе тридцать гран морфия в день и сидит восемь часов, непостижимый, как говно.

- Стоило ли ожидать иного предложения!.. - пробормотал Алан, положил в пепельницу останки собственной сигары и, в который раз чувствуя себя верной тенью, последовал за другом. (Не забыв, разумеется, прихватить свечку, и без которой, впрочем, по недолгой дороге в прихожую споткнуться было абсолютно невозможно по причине отсутствия вещей, относительно которых можно бы было выполнить оное действие).
Кинув еще один любопытный взгляд на чемодан, робко прижавшийся к стенке, Беннет заглянул поочередно в несколько ящичков небольшого комода, пристроившегося в уголке, и выудил, наконец, воинственно растрепанную щетку.
С этим достижением прогресса он подошел к Раймару, придирчиво вглядываясь в его одежду в поисках пепла. Не то чтоб это было проявление заботливой мелочности, скорее, неосознанное желание еще чуть-чуть задержать возлюбленного, этакий редко проявляющийся эгоизм… Щеточка прошелестела пару раз, смахнув в вечность какой-то несущественный сор.
- Спасибо, что опередил утреннюю газету, Райм.
Со вновь вспыхнувшим волнением Алан сжал его руку, потом, смутившись своей импульсивности, отпустил.
«В отношении тех дел, в которые мы ввязались, давно пора бы перестать оглядываться на чувства, - вздохнул он про себя. – И уже давно было ясно, что появление каких бы то ни было соратников принесет множество проблем и опасений… Впрочем, сбираются же благополучно различные подпольные организации…»
Но тут он подумал о том, что в большинстве своем только о «благополучно» собравшихся организациях и становится известно простому люду, а сколько «неблагополучных» полегло по вине заискивавших пред законом и предавших их «соратников», только Господь и знает. Если ему их считать не надоело…
- Видно, мне самому отдохнуть уже не удастся, - еле слышно, лишь для самого себя, произнес Беннет, заставив себя отвлечься от тревожных мыслей, возникающие в прямой пропорциональности с тем, как возрастал и восторг от ощущения маленького, но хоть какого-то торжества над обществом.

Раймар в свою очередь тоже взглянул на свой чемоданчик, но скорее взглядом усталого собачника, который хочет убедиться, что маразматичная псина не надумала удрать от него в очередной раз.
- Не за что. Но утреннюю газету почитать все же советую, - и с присмехом добавил: - Уж не подумай, что я высокого мнения о Таймсе, но любопытное встречается и в самых неожиданных местах. - Раймар комично, по-театральному ярко и многозначительно подергал бровями, и на его губах взбилась какая-то бесноватая, хоть и припудренная, улыбка.
Он с ленивой благосклонностью наблюдал за выскабливанием своего жилета, попутно отмечая, что порой пренебрегать принципами чистоплюйства бывает не так уж и плохо. Он был искренне рад этому недолгому промедлению, наверняка от этого чудесному еще более, хотя потенциально гостем он быть не любил. Тщеславие проело Вальтрауда до мозга костей и нещадно выжрало последний капилляр, а посему из любых ситуаций, где хозяином положения и доминантом он не был (пускай даже на чисто ассоциативном уровне), он сбегал с одержимостью какой-то несчастной мелкой аквариумной рыбехи. Что однозначно ему не льстило. И даже он сам это сознавал, что не могло не вызывать в нем зудящего раздражения.
Сейчас, однако, благодаря находчивости Беннета, характер вещей приобрел кое-какие приятные оттенки.
Горячность и смута Алана показались ему до неприличия трогательными, и Вальтрауд рассудил, что будет самой настоящей ересью и святотатством отказать себе в одном маленьком желании, кольнувшем нахрапом. Сделав шаг навстречу, Раймар с импульсивной нежностью прикоснулся кончиком носа к надгубью (не ржать, это авторская находка xD) Алана и несколько мгновений, закрыв глаза, топил теплом сопредельного тела домну по выработке одурелого наслаждения и вдыхал ласковый эфемерный аромат. Собрав томленого упоения, он прильнул к его губам, не выказывая особого пыла. Грязная ночная работенка снимала с него пошловато-похотливую кожуру, и хоть без нее Раймар чувствовал себя не в своей тарелке, в ощущении оголенной мякушки тоже была своя прелесть.